- Вкладка 1
Карибский, Кубинский, Октябрьский — этот кризис октября 1962 года известен в каждой из стран-участниц под разным названием. СССР хотел надавить на США, разместив ракетные установки на острове в 90 км от американской границы. В ответ в Белом доме всерьез обсуждалась возможность нанести военный удар по Кубе. Сами кубинцы готовы были до конца с оружием в руках сражаться за идеалы социализма. Никогда еще мир не был так близок к ядерной войне. Как Советский Союз завозил на Кубу оружие под видом валенок и тулупов, почему Кеннеди не отреагировал на жесткое послание Никиты Хрущева и что думали сами кубинцы о битве двух сверхдержав за сферы влияния, разбираемся в восьмом материале проекта «Долгое время».
Октябрьский кризис 1962 года: взгляд с Кубы
В 1962 году на Кубе произошли события, чуть не приведшие мир к ядерной войне. В России их называют Карибским кризисом, в США – Кубинским ракетным кризисом, а на Кубе – Октябрьским кризисом. Все, что тогда происходило, принято рассматривать как противостояние США и СССР, но, очевидно, была и третья сторона – сама Куба, на территории которой разворачивались события.
К тому времени уже закончилась кубинская революция и главой правительства стал Фидель Кастро. Но шла очередная партизанская война, теперь уже против новых властей. Повстанцев поддерживали США, которым был невыгоден установившийся режим. Через какое-то время США начали готовить план военного вторжения на Кубу. Как вспоминает Фидель Кастро, «русским удалось добыть абсолютно достоверные сведения, касающиеся этого плана, и они сообщили Кубе о существовании такой опасности, хотя не договаривали все до конца и в действительности утаили источник». Приехали представители советского правительства и начались переговоры, в результате которых СССР согласился помочь Кубе в борьбе с США, но при условии, что на острове разместят ракеты среднего радиуса действия.
Когда Кеннеди узнал о том, что советское правительство устанавливает ракеты, началась, по словам Фиделя Кастро, «заумная и странная дискуссия между правительствами СССР и Соединенных Штатов относительно наступательного или оборонительного характера оружия, посылаемого на Кубу». Обсуждение было публичным, обычно стороны заявляли о своей позиции по радио – прямой телефонной связи между Вашингтоном и Москвой тогда не было. Кубинскому лидеру не нравилось, какой оборот принимает этот разговор, в котором страны не особо считались с интересами третьей, кубинской стороны; он не понимал, почему Хрущев позволяет летать над островом американским самолетам-разведчикам. Фидель Кастро пытался убедить Хрущева изменить стратегию, в частности, опубликовать военное соглашение между СССР и Кубой, но тот отказался: «Я не смог его убедить. Хрущев сказал, что в дальнейшем направит Балтийский флот, чтобы охладить пыл Соединенных Штатов».
Весь мир опасался того, что может развязаться война. Еще до знаменитой речи Кеннеди по телевидению на Кубе была объявлена боевая тревога, около 300 тысяч кубинцев были призваны в армию, установкой и сбором ракет занимались круглосуточно. Кубинское правительство, как позже вспоминал Фидель Кастро, считало, что боевых действий не избежать: «Мы сами думали, что конфликт неизбежен, и были готовы идти навстречу опасности. Нам не приходило в голову уступить угрозам противника». Но СССР, по мнению кубинского лидера, «уступил». Кеннеди и Хрущев заключили соглашение, из которого следовало, что советское правительство уберет ракеты с Кубы, если американцы вывезут свои из Турции. О том, что принято такое решение, правительство Кубы узнало по радио – с ним это не обсудили.
Естественно, это очень задело Фиделя Кастро, который считал, что если уж и заключать договор, то его условия могли бы быть лучше для кубинцев: можно было добиться вывода с Кубы военной базы в Гуантанамо и прекращения полетов американских самолетов-шпионов над островом. В результате отношения Кубы и СССР ухудшились на несколько лет. 31 октября Фидель Кастро писал Никите Хрущеву: «Новость о внезапном, неожиданном и практически немотивированном решении вывести ракеты вызвало слезы у многих кубинцев и советских людей, которые были готовы погибнуть с гордо поднятой головой. Вам, вероятно, неизвестно, насколько кубинский народ настроен выполнить свой долг перед Родиной и перед человечеством».
На фото: Гавана; Рауль Кастро с женой; Фидель Кастро; Че Гевара во время боев за город Санта Клара; Микоян с визитом на Кубе.
«В барах первая порция выпивки для русских была бесплатной»: участники советской миссии о своих впечатлениях от Кубы
«Наши ездили к кубинцам с концертами — пели, разыгрывали смешные сценки из армейской жизни. Во время таких “гастролей” увидел на побережье Флоридского залива зрелище не для слабонервных! На рейде сотни американских кораблей, на берегу отчаянные молодые кубинцы размахивают кольтами. “Patria o muerte!” — лозунг революции. Видно было, как распаляет их поддержка такой державы, как СССР. В сезон урожая наши помогали местным фермерам собирать помидоры — но только зеленые на экспорт, чтобы дозрели в пути. Объедались до пуза...»
Рядовой Александр Федотов, телефонист-диспетчер
«Во время сборов увидел, что во дворе штаба девушки из библиотеки сжигают книги. Им приказали списать самые ветхие экземпляры. Я отобрал себе “Тихий Дон”, “Двенадцать стульев”, “Хождение по мукам”, сборник О Генри и Некрасова. Взял книги с собой. Потом, на Кубе, их у меня брали почитать, и в конце концов книги разошлись. Остался только “Тихий Дон”. И когда читать было нечего, мы разобрали его тома на тетрадки, пронумеровали их и так все и читали — одну за другой».
«Утром один из кубинских водителей трейлеров (на них перевозили контейнеры), подошел к нашей машине — “газику”, и вдруг запрыгал и закричал: “Негро! Негро!” Я смотрю, на полу “газика” черный паук типа тарантула, большой, сантиметров пять-шесть в диаметре. Тарантулов я не боялся, их много возле Одессы, и они безвредные. Взял тряпку у водителя, прихватил сквозь нее этого паучка и выбросил из машины. Негр паука яростно растоптал ногами. А потом нам рассказали, что этот паук, “черная вдова”, одним укусом может убить человека».
«Тыловые подразделения полка находились еще в СССР. Питались мы сухими пайками, поэтому приучились ловить рыбу. Занялись с друзьями подводной охотой. Тут нашлась и сеть, ставили ее в устье реки Санта-Лаура. Однажды за один раз достали четыре тонны макрели. А потом сеть пропала. Нашли ее, всю разодранную, возле берега. В ней запутались две акулы. Этих акул мы тоже съели, а сеть выкинули».
«Наш полк привез с собой десять тонн каустической соды. Для чего — неизвестно. А на Кубе в то время была страшная нехватка мыла и стиральных веществ. И наши солдаты стали торговать этой каустической содой. Дело приняло такой размах, что с раннего утра на нашем КПП уже стояли очереди из кубинок. Меняли соду на деньги и продукты».
«Когда мы появились на Кубе, кубинцы готовы были носить нас на руках. В местах, где требовалась плата за вход, нас пропускали без оплаты. В барах первая порция выпивки для русских была бесплатной. Кубинцы, не стесняясь, говорили, что теперь-то “они покажут” американцам. А когда стало ясно, что мы не будем воевать, настроение у них резко изменилось».
Техник-лейтенант Александр Горенский
«Настроение у ребят было разное. Кто повесил нос, говоря, мол, тут наша могила, не выберемся отсюда вовек. Кто, нисколько не унывал, молча делал свое дело, а шебутные ленинградцы и вовсе пустились на поиски приключений: наладили контакты с охраной и потом хвастались знакомством с местными девчонками, восхищались кубинским ромом и даже разжились гитарой. Думаю, все, кроме гитары, было враньем и бахвальством».
Младший сержант Феликс Сухановский
Источник: электронный журнал «Родина».
Операция «Анадырь» — валенки, лыжи и тулупы для Кубы
Летом 1962 года Генеральный штаб Вооруженных сил СССР приступил к разработке секретной операции под кодовым названием «Анадырь». По плану, советские боевые подразделения, имеющие на вооружении в том числе ракеты и атомные бомбы, должны были быть доставлены на Кубу — причем так, чтобы американская сторона как можно дольше не догадывалась о том, что происходит. План операции разрабатывали трое военных – маршал Иван Баграмян, генерал-полковник Семен Иванов и генерал-лейтенант Анатолий Грибков. Им помогало еще несколько человек, и никому не разрешалось обращаться за помощью даже к машинистке.
Само название операции неслучайно: разработчики хотели отвлечь противника, делая вид, что некие мероприятия будут проходить на севере СССР. Для пущей убедительности на корабли грузили валенки, лыжи и тулупы. На верхнюю палубу завозили тракторы и автомобили, чтобы создать видимость перевозки сельхозтехники. Люди, которые должны были отправиться на Кубу, понятия не имели, куда их повезут – им говорили, что будут проводиться то ли «специальные мероприятия», то ли «стратегические учения с переброской войск морем». Многие догадывались, что все гораздо серьезнее, особенно когда у людей начали отбирать партийные и комсомольские билеты. Места, где велась погрузка судов, были оцеплены, те, кто там работал, не имели права выйти за переделы зоны, не могли пользоваться телефоном, посылать письма и телеграммы.
О том, куда отправятся суда, не знали даже капитаны. Как вспоминает один из разработчиков операции Анатолий Грибков, они неоднократно пытались у него выведать информацию о месте назначения:
– Какие новости привезли из первопрестольной, товарищ генерал? – помнится, спросил меня капитан судна.
– Никаких особых.
– Так куда же все-таки идем?
– Все узнаете в море, капитан.
Действительно, о том, что они плывут на Кубу, капитаны узнали только в море, и то не сразу. Каждому из них вручили пакет, который нужно было вскрыть, когда судно достигнет определенных координат. Внутри находился пакет поменьше, сверху на нем была указана следующая точка. И только в этом конверте, который распечатывался уже в присутствии сотрудника КГБ, лежал документ с дальнейшими указаниями, из которого было ясно, что путь лежит на Кубу. На некоторых судах все, кроме капитана и нескольких офицеров, до последнего не имели представления о месте назначения. «…в неведении плыли семнадцать суток, не имея понятия о пункте назначения. Выгрузились в кромешную ночь, проходя на пирс к грузовикам через коридор автоматчиков. Некоторых, совершенно убитых морской качкой, тащили на руках. Где мы — неизвестно. Тьма — кромешная. Созвездия — не пойми какие...» – вспоминал младший сержант Феликс Сухановский.
Вскоре после выхода в Атлантический океан составу запретили выходить на палубу днем, кормили тоже по ночам. Многие страдали от морской болезни. В трюмах, где приходилось отсиживаться днем, было невыносимо душно, температура достигала +50 градусов. При всем этом люди пытались организовать на сухогрузах какое-то подобие обычной жизни – кое-где даже устраивали концерты и смотрели кино. По мере приближения к Кубе над судами стали летать американские самолеты, периодически запрашивая по радиосвязи досмотр. Конечно, американские власти понимали, что такое количество судов из СССР идет к Кубе не просто так, но в целом операция «Анадырь» считается успешной – о том, что на Кубе размещаются ракеты, достоверно стало известно только в конце августа, когда американский самолет-разведчик U-2 сделал снимки площадок, подготовленных к установке ракет.
На фото: телеграмма в Москву о том, что Ариадна Бажова-Гайдар и Егор Гайдар выплыли на танкере «Федор Полетаев» из Гаваны.
Владимир Печатнов: «Кубинцы с оружием в руках собирались сражаться до последнего»
В начале 1960-х Куба оказалась в центре холодной войны между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Сама Куба на тот момент пережила революцию, к власти пришли левые радикалы, и поначалу они даже не были даже коммунистами, по крайней мере, сам Фидель. Но в условиях жесткой блокады со стороны США они, естественно, искали поддержки, и Москва пошла им навстречу. Еще начиная с миссии Микояна в 1959 году, очень быстро стали устанавливаться союзнические отношения. Поскольку Куба опасалась вторжения США, туда направлялись советская военная техника и военные советники. Де факто Куба стала союзником СССР в 90 км от Флориды, что придавало Кубе большое в глазах Кремля стратегическое значение.
Для американцев революционная Куба была большой занозой, потому что, во-первых, был расположена близко к США в регионе, который традиционно находился в сфере их влияния. А во-вторых, теперь там располагалась советская военная база. Для США это было вопиющим нарушением Доктрины Монро. После неудачного вторжения в апреле 1961 года они сделали ставку главным образом на физическое устранение кубинского лидера. (Операция называлась «Мангуст».) Было предпринято несколько неудачных попыток покушения. Об этом знали все — мы, кубинцы. Поэтому угроза американского удара по Кубе действительно висела в воздухе, и это в какой-то степени оправдывало нашу военную помощь кубинцам.
Ситуация приобрела характер кризиса после того, как Хрущев задался идеей, как он говорил, «пустить ежа в штаны американцев» — разместить ракетное оружие среднего и малого радиуса действия на Кубе, чтобы дать американцам почувствовать, как мы ощущаем себя, окруженные американскими базами и ракетами. Он хотел надавить на США с тем, чтобы они пошли на уступки по другим вопросам, в том числе по берлинскому, который тогда был очень важен для Хрущева. Это был рискованный шаг, на грани авантюры, потому что расчет делался на то, что удастся незаметно завезти это оружие на Кубу и объявить об этом, только когда оно уже будет в состоянии полной готовности. Это были, конечно, наивно. Американцы довольно быстро разобрались, что происходит на Кубе, и последовали драматические события октября 1962 года.
Самый интересный и, наверное, самый драматический момент связан с тем, что, когда на Кубе уже готовились к американскому вторжению, Кастро в послании Хрущеву сообщил, что Куба готова принести себя в жертву, если это надо для победы социализма – что она готова стать театром военных действий и принять на себя американский удар. И действительно, кубинцы с оружием в руках собирались сражаться до последнего, тем более что уже был опыт успешно отраженного американского вторжения в апреле 1961 года. На сей раз, конечно, ситуация была гораздо более серьезная. Речь шла об использовании атомного оружия. Американцы оказывали очень жесткое информационное давление, остров постоянно облетали американские военные самолеты, вплотную придвинулись американские военные корабли. Так что обстановка была предгрозовая.
Мир действительно стоял на грани войны. Там было два критических эпизода. Первый связан с получением американцами вслед за примирительным посланием второго, очень жесткого ответа от Хрущева. В тот момент американские военные, кстати, высказались за удар по острову. Тогда благодаря личному мужеству Кеннеди и его брата Роберта удалось ситуацию переломить — они просто сделали вид, что не получали второго послания, и ответили на первое согласием и встречными уступками. Второй эпизод произошел несколькими днями позже, когда, кубинская ПВО при участии наших советников сбила американский разведывательный самолет U-2, который постоянно летал над островом. По всем американским инструкциям в этой ситуации было положено уничтожить батарею, с которой сбили этот самолет. И Кеннеди снова не дал разрешения провести эту военную операцию, потому что понимал, что без советского ответа такая акция не останется, а дальше события могут выйти из-под контроля. Военные же не могли дать гарантии, что этот конфликт не перерастет в тотальную ядерную войну.
Сейчас идут споры о том, кто больше проиграл, а кто больше выиграл. Есть тенденция изображать эти события чуть ли не победой Хрущева, который показал американцам «кузькину мать», спас Кубу, да еще добился вывода американских ракет из Турции. На самом деле, основные уступки пришлось сделать Хрущеву. Пришлось вывести под американским надзором все ракетные системы и боезаряды, которые были завезены на Кубу. В конечном счете, это просто была победа здравого смысла в том смысле, что удалось избежать худшего. Но были и позитивные последствия. Потому что, подойдя к этой грани ядерной войны, и Хрущев, и Кеннеди поняли, что дальше так жить нельзя. Нужно договариваться о мерах, которые бы исключили или, по крайней мере, минимизировали такие риски на будущее. Поэтому за кубинским кризисом последовала мини-разрядка в наших отношениях. Была установлена линия горячей связи между Белым домом и Кремлем. Американцы впервые продали нам большую партию зерна, потому что в 1963 году в Советском Союзе был неурожай. В том же году был подписан Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах.
Правда, там была еще одна закулисная сделка: американцы согласились в обмен на вывод наших ракет убрать свои ракеты с территории Турции, которые были расположены ближе всего к советским границам. Это позволило Хрущеву спасти лицо, хотя бы отчасти, и объяснять потом это как свое достижение. Всю эту ситуацию наблюдал еще и Китай, тогда находившийся в революционной стадии борьбы с империализмом. Да и в Президиуме ЦК были свои сторонники решительных действий. Поэтому Хрущеву было важно хоть что-то вырвать у американцев. Кроме того, Кеннеди дал обещание не вторгаться на Кубу. На этой основе кризис был урегулирован. Правда, потом Микояну пришлось специально ехать с деликатной миссией на Кубу, чтобы успокоить кубинское руководство, обиженное тем, что урегулирование кризиса было достигнуто без их участия. Но он был хорошим дипломатом и в целом справился с этой задачей.
Владимир Печатнов — доктор исторических наук, профессор кафедры истории и политики стран Европы и Америки МГИМО.